Первый шаг - Страница 80

В высокие стрельчатые окна тускло светило холодное зимнее солнце. Я тоскливо покосилась на зеленые маковки елок, видневшиеся вдалеке, и только после этого воззрилась на кабинет.

Боевая магия была моим последним экзаменом. До того я уже сдавала три профильных предмета и потому совсем не удивилась, увидев, как резко преобразилась привычная, казалось бы, комната.

Со стен исчезло все, включая карту Лыкоморья, которая мрыс знает зачем висела здесь с самого первого занятия. Вместо нее между третьим и четвертым окнами задумчиво покачивалось серое чешуйчатое чучело, в котором я незамедлительно опознала Esgeraltia magna, в просторечии именуемую «ведьмин хомячок». «Хомячок», размерами напоминавший хорошего волкодава, был не иначе как из личной коллекции преподавателя бестиологии, — приметив знакомую трещину на стеклянном глазе, я вспомнила, как Марцелл рассказывал, в каком жутком поединке добыл «сей великолепный образец». Помнится, тогда, после урока, мы с Хельги, тщательно осмотрев шкуру со всех сторон и не найдя на ней ни единой лишней дырки, пришли к закономерному выводу — хозяин расстался с ней добровольно и, скорее всего, в глубокой старости. Так или иначе, но чешуя «хомячков» здорово поглощала темную магию. Надо думать, потому Gaddius здесь и висел.

Парты кольцом стояли у стен. За большей их частью сидели бледные адепты, сжимавшие во влажных от стресса ладонях кто перо, а кто и загадочного вида талисман. Среди вторых я заметила и Хельги. Вампир состроил мне ободрительную гримасу, после чего, сочтя дружеский долг исполненным, заново начал настукивать по резному деревянному кружочку.

Справедливости ради стоит отметить, что вчера Хельги предлагал подобную штуку и мне. За плечом у вампира переминался один из старшекурсников, многообещающе пощелкивавший целой связкой таких кружков. У меня отродясь не водилось лишних денег, а занимать у Хельги не хотелось, и потому старшекурсник ушел ни с чем. Подумав, я рассудила, что ни один из них не упустит шанса подшутить, мало задумываясь о последствиях, и помянутый кружок ценой пятнадцать серебрушек мог запросто оказаться и обычной безделушкой. Как вариант — незадачливого покупателя вполне мог дождаться медкабинет.

Похоже, что Эгмонт думал примерно так же. По крайней мере, на адептов он косился весьма ехидно. Сомневаюсь, что магистр, с его любовью к «реальным боевым условиям», собирался хоть что-нибудь предпринимать.

— Доброе утро, — кашлянув, напомнила я о себе.

Эгмонт поднял на меня глаза. Под его взглядом я моментально позавидовала Хельги, имеющему при себе хоть какой-то талисман, и пожалела о том, что не догадалась прихватить с собой ничего, кроме монетки достоинством пять серебряных лыкоморской чеканки. Перед тем как отправиться на экзамен, я засунула ее в сапог под пятку; но сейчас, глядя в черные блестящие глаза преподавателя боевой магии, резко захотела иметь под руками как минимум Рубиновый Щит.

— Доброе утро, студентка, — согласился маг. Он указал подбородком на несколько бумажных прямоугольников, лежавших на столе. — Тяните билет.

Говорят, тринадцать — счастливое число. Я пересчитала билеты, для верности ткнув в каждый пальцем, и решительно перевернула тринадцатый.

— Двадцать второй. — Встрепенувшись на мой голос, перо-самописка споро забегало по бумаге.

Я прошла на свободное место рядом с вампиром Логаном. Вынула из чернильницы обдерганное — не иначе как предшественником, не ведавшим, куда деть руки в ожидании вдохновения, — перо; аккуратно вывела на чистом листе имя, фамилию и факультет. Номер билета.

Вопрос первый… «Описание, характеристика и теория обуздания василисков».

Я улыбнулась и окунула перо в чернила.

К некоторому разочарованию, смешанному, впрочем, с облегчением, мне не досталось практического вопроса. Задач на алхимию — тоже: это было обидно, потому что ее-то я знала не то что на пять — на все десять. В отличие, кстати, от большинства сокурсников, запутывавшихся в длиннющих цепочках формул уже на втором звене.

Первое задание, про василисков, я написала буквально за пару минут, а второе, про битву на Вересковой Пустоши, нахально скатала у соседа. К третьему вопросу — «Боевая магия как наука» — я уже обнаглела настолько, что даже не стала записывать развернутый ответ, ограничившись кратенько набросанной схемой.

Логан пошел отвечать. Я ободряюще скрестила пальцы; он ответил тем же, а я пододвинулась на скамейке, оказавшись рядом с сосредоточенно сопящим Хельги.

Похоже, талисман не слишком-то ему помогал. Вампир то начинал строчить с бешеной скоростью, то мрачно вымарывал один абзац за другим. Вид у него был довольно скорбный; заглянув в его билет, я чуть не взвыла от подобной несправедливости. Третьим вопросом там стояла как раз алхимия — цикл превращения настойки мандрагоры от начального этапа до конечного варианта с детальным разбором процесса в виде формул и реакций. Простое перечисление ингредиентов не проходило.

Вампир умоляюще покосился в мою сторону. Он отлично знал, что из всего курса про клятую настойку помнила я одна.

Времени было много, чернил — тоже. Терять мне было особенно нечего, и я, пододвинув к себе отложенный было листок, неторопливо начала записывать полный цикл превращения мандрагоры.

Счастливый Хельги работал, как гномий копировальный аппарат.

Когда Эгмонт почувствовал неладное, я уже заканчивала последнюю формулу. Маг жестом остановил отвечающего студента и, выйдя из-за стола, направился ко мне.